Should I choose the smoothest course,steady as a beating drum?

ГербераОна барабанила пальцами по поверхности кухонного стола. Тук-тук,тук-тук-тук. Ритм убаюкивал, но спать она всё равно не ляжет, хотя уже довольно поздно.
Внутри твориться что-то страшное. Все внутренние палочки, колбочки, трубочки и наковаленки гудят и стучат в одном направлении: где муж?
С тех пор как они поженились, прошло почти 3 года. В последнее время он стал часто задерживаться на работе, но, еще ни разу не случалось, чтобы его не было так долго. Говорит, много работы и начальник задерживает.
Ну, хорошо.
На дворе 21 век – эпоха кибернетики, компьютеров, высокотехнологичных микроволновок и, наконец, мобильных телефонов.
Вряд ли рабочий процесс сильно пострадает, если муженёк ненадолго отвлечется позвонить, или написать смску, чтобы жена не волновалась.
Но нет. Все мужчины – сплошь свободолюбивые орлы, не могущие взвалить на себя подобное бремя: целого звонка, или смски.
Поэтому,молоточки стучат по вискам и коленным чашечкам, внутренние фанфары голосят во всю мощь, и физиологический министр водоснабжения открывает все имеющиеся в министерстве краны и вода течет, течет из глаз, уже почти совсем пресная.
Она думала: у него есть другая. Очевидно то, что мужчина, который любит свою женщину не допускает, чтобы ей было больно. Муж знает о том, что меня расстраивает это его молчание и ничего не предпринимает, и, со спокойной душой работает, зная что я беспокоюсь и переживаю. Следовательно, он меня не любит. Ну и прекрасно. Сейчас пойду, соберу его вещи в самый большой чемодан, какой только найду и торжественно поставлю его около входа. Пусть уходит, раз так.
Но ведь как хорошо им было вместе! Нельзя же просто так взять и перечеркнуть всё? На пример то, как они гуляли по набережным, держась за руки? Разве можно так? С другой стороны, отбоя от кавалеров у неё никогда не было, найдёт себе кого-нибудь.
Обидно только, что время назад не воротишь. Та девятнадцатилетняя девочка, которой она была, ушла навсегда, и никто другой кроме него её больше не получит. Она слишком много себя ему отдала, ей себя жаль.
А он вот, совсем её не бережет.
Телефон валяется на кухонном полу, хозяйка в его сторону даже не смотрит: он не звонит, и она не позвонит первая. А так хочется набрать его номер, сказать, что она давно уже ждёт и соскучилась, но нельзя, ни в коем случае.
Тяжелыми шагами она направилась на балкон, где, открыв пачку его сигарет, пару раз затянулась.
Закашлялась, почувствовала себя жалкой, выкинула в бешенстве сигареты вместе с зажигалкой.
Расстелила постель, расплакалась, взбивая его подушку: они спали на этой постели вместе, а теперь не будут, ведь она твёрдо решила от него уйти, ведь так?
Но он хороший! Честное слово, он не всегда был таким эгоистом, ну почему он не даёт о себе знать, где он шляется в конце концов?
Внутривенный Леонардо рисует ужасающий комикс, в сюжет которого легли похождения его мужа. В частности, шокирующие сценки: её муж с блондинкой, её муж с брюнеткой, её муж с шатенкой, её муж с блондинкой, брюнеткой и шатенкой одновременно, её муж с бутылкой водки.
Он совсем не вспоминает о ней. Она ему не нужна, и ему с ней плохо.
Она плохая, плохая жена, она не может удержать рядом с собой своего мужчину.
Ноги ходят туда-сюда по коридору, глаза исторгают из себя слёзы, ногти впиваются в кожу. Чья-то когтистая рука рвёт внутренности где-то на уровне живота, и она вот уже почти что кричит от боли. Почти что – потому что покричать помешал звонок в дверь.
Бегом на балкон, два раза подпрыгнуть, чтобы успокоиться, и бегом обратно. Готова кричать, рвать и метать. Резко повернула ключ, открыла дверь, открыла рот, приготовившись высказать ему всё, что она о нём думает, как вдруг к ней протянулась рука, легко и бережно сжимающая в пальцах яркий рыжий цветок. Герберу.
Молоточки бьют, колени ослабевают. Она смотрит в его усталые, крайне усталые глаза и понимает, что он, и правда, работал, что не было ни блондинок, ни брюнеток, ни шатенок, ни водки.
Милый. Любимый. Хороший. Усталый.
Пойдём, я тебя ужином накормлю?
@темы: В заповедник, Моё глючное творчество
*Йа косноязычное тупко*